Властелин знаков - Страница 125

125

Тогда, увидев крушение мира, став свидетелями образования малых планет (сперва титанические куски тверди неправильной формы, парящие в небе, но чем дальше — тем более округлые очертания они принимали), мы были поражены, раздавлены чудовищностью постигшей нас катастрофы. Мы объединились — вчерашние враги, преследователи и преследуемые. Пинкер, похитивший меня старик, взялся отвести нас обратно, в Новый Йорк. Мы еще не знали, что города больше не существует, и строили планы, с подозрением косясь друг на друга. Идти было тяжело. Привычные ориентиры исчезли: ни Солнца, ни Луны, ни звезд; линия горизонта — рукой подать, вдобавок с каждым днем она меняла очертания (наш астероид тоже превращался в шарообразное тело, и это происходило вопреки всем законам небесной механики — точнее, в полном соответствии с новыми законами, о которых мы еще не имели представления). По джунглям носились обезумевшие животные, в небе с криками метались бесчисленные стаи летучих ящеров. Компасы перестали действовать. Лишь спустя месяц мы вышли к людскому поселению. Это была небольшая религиозная община; они называли свой край «Сентлэнд» — «святая страна» на бритиш. Простодушные и гостеприимные, эти люди возделывали землю, защищали ее по мере сил от напастей — и принимали отчаявшихся и заблудших; в те времена таких было немало. Остатки Нового Йорка погрязли в грабежах и бесчинствах, люди бежали оттуда целыми семьями — и многие нашли свое пристанище в фермерском краю. Наш маленький отряд пришелся весьма кстати. Поначалу на такую странную компанию смотрели настороженно — особенно на Потапа и призраков; неизвестное пугает много больше привычных опасностей. Но близился сбор урожая, и лишние руки были весьма кстати — особенно если они умели держать не только серп, но и винтовку. К тому времени община уже успела пострадать от разбойников и мародеров. Наше оружие и опыт пригодились. Потап вскоре сделался всеобщим любимцем. Казалось, нет того, чего он не умеет (кроме свободного владения бритиш, пожалуй, — язык давался ему с трудом). Он выстроил дом — для нас; а после много помогал ребятам покойного Стерлинга и нашим бывшим пленникам. Пинкер вскоре покинул общину, и никто не знает, что с ним сталось. Ну, а мы… Мы остались. Беженцы все прибывали и прибывали, поселение разрасталось — и незаметно из деревенских жителей мы сделались горожанами. Как-то само собой получилось, что «стим бойз» начали следить за порядком. Забавно: при жизни они сами были сорвиголовами, пиратами и авантюристами. Преследовать негодяев и усмирять пьяные ссоры призраки умеют, как никто другой. Служба в полиции стала для них не только профессией, но и спасением от одиночества. Они ведь знают, что подобных им больше не будет: инженер Лидделл унес тайну своего гениального изобретения в могилу.

Потапа выбрали шерифом. Под его руководством было уничтожено несколько крупных банд: боевой опыт московитского воина позволил расправиться с ними быстро и эффективно. Надо отдать должное местному населению: времена смуты длились недолго. Хорошие парни перестреляли плохих парней, и жизнь потихоньку стала налаживаться. Сейчас шерифы есть почти в каждом поселке. Забавно: в народе их зовут «бэа», то есть «медведями», — и мне почему-то кажется, что эта традиция переживет всех нас… Электрическую машину установили в полицейской управе. Долгое время она была уникальной, но год назад мы с Потапом, не афишируя этого, собрали еще одну, совсем миниатюрную — она помещается на обеденном столе. Этот агрегат хранится у меня в кладовке: нельзя, чтобы «стим бойз», по вине несчастливой случайности либо злого умысла, остались без того единственного, что поддерживает их существование.

В свой срок у меня родился сын — замечательный здоровый малыш, самая большая радость, свет моей жизни. Все прочее сразу сделалось не столь уж важным… И в какой-то мере такое положение вещей сохраняется и поныне. Конечно, незамужняя женщина с ребенком — это не совсем то, чему рады в религиозной общине, но… Конец Света научил нас быть терпимее и милосердней друг к другу. Да и может ли быть иначе — ведь люди воочию узрели Гнев Божий. Пускай даже некоторые из нас знают, как все обстояло на самом деле. Это знание не из тех, которым стоит делиться, и поэтому мы, не сговариваясь, храним молчание — я, Потап, Джек Мюррей и Сильвио. Когда придет время, я передам его сыну — вместе с историей его отца. Я расскажу ему все, даже то, о чем мне самой не хочется вспоминать. Я больше не ношу оружия. В нем нет нужды. Я не покидаю городских стен: слишком много дел у меня здесь. Город Сентлэнд на планете Глория нуждается во мне. Приятное чувство, но и хлопот немало — на мне теперь вся городская школа, директорство плюс преподавание механики. Время летит незаметно. Джек Мюррей уже дважды предлагал мне руку и сердце — и дважды получил отказ. Я постаралась смягчить его, насколько это возможно, но, боюсь, мужская гордость была уязвлена. Дело, конечно же, не в нем (он милый и храбрый мужчина), а во мне. Мы не подходим друг другу. Ему нужна наивная барышня, которая будет смотреть на него снизу вверх — у меня же при всем желании так не получится. Иногда кажется, что я перегорела. Обрела душевное спокойствие — и не хочу его нарушать, даже ради любви. Быть может, со временем все изменится, не знаю.

Надо подождать… Недавно мне приснился сон. Я была в Снежной Стране, на опушке леса, весной — везде лежал снег, но он уже начал подтаивать. Неподалеку, на ветке, сидела гагара. Просто сидела и смотрела на меня темным блестящим глазом; и мне отчего-то казалось, что она улыбается… А рядом резвилась ласка — совсем маленькая, детеныш, с коротенькими лапками и потешным розовым брюшком: он скакал в снегу, кувыркался, замирал, принюхиваясь… Отец как-то говорил, что в роду моей матери были шаманы; но образованному человеку не стоит принимать всерьез дремучие суеверия, верно?

125